Тайга, горы, реки, озера, земные недра составляют богатство Колымы - этого сурового и загадочного края, который до начала 30-х годов прошлого века, образно говоря, был белым пятном на карте Советского Союза. И сегодня еще на этой земле немало нехоженых дорог, точнее мест, где не ступала нога человека, а если и ступала, то...

Кое-что мы знаем о том, кто и как осваивал и обживал эту огромную территорию, оседая вольно или невольно в таких глухих местах, где, кажется, невозможно выжить. Тем не менее, наши отцы и деды в течение многих лет жили здесь и дерзали.

*   *   *

 Экспедицию в одно из таких глухих мест, где в 30-40-е годы находился исправительно-трудовой лагерь, в середине августа организовало Ягоднинское общество "Поиск незаконно репрессированных". На современных картах оно не указано, да и в 60-х и в последующие годы не значилось. А вот на некоторых картах 30-50-х годов названия Каньон и Старый Каньон фигурируют. Причем они (названия) соответствуют действительности.

Между высоких сопок (около 2000 метров над уровнем моря) в более чем 120 километрах на северо-запад от поселка Сеймчан в 1937 году в системе Дальстроя был образован исправительно-трудовой лагерь, которому дали название Каньон. Но когда после войны в 25-30-ти километрах ниже этого лагеря, тоже между крутых сопок, был открыт новый рудник, ему дали такое же название, а прежний начали называть Старым Каньоном...

Подробно описывать маршрут экспедиции, то есть называть ручьи и речки, перевалы и вершины гор, названия бывших населенных пунктов-лагерей, которые мы проезжали, я не буду. И вот почему. Мне не раз приходилось бывать на остатках других лагерей более или менее доступных, таких, к примеру, как «Днепровский», «Бутугычаг», «Кинжал», где взгляду представлялась страшная картина не только прошлого, но и плоды современной деятельности человека. Так называемые «хищники» за цветным металлом уничтожили (сожгли) большинство лагерных строений - барки, обогатительные фабрики, подстанции и т. п. Из-под земли вырыты сотни метров электрического кабеля в свинцовой оплетке, изъяты из оборудования все медные и бронзовые механизмы и детали, и все это переплавлено на месте, то есть в лагере, как цветной металлолом. Не хочу, чтобы варвары добрались и до этого места...

Старая, размытая вешними водами и дождями дорога с рухнувшими мостами, сначала петляла по глухой тайге, через бурные речки и болота. Потом еле заметная колея вывела нас в глухие и безлесые распадки и дальше на крутые перевалы, усыпанные валунами. Почти 10 часов мы добирались до первого вынужденного привала, заночевав на одном из безымянных перевалов - ехать ночью дальше было опасно. Утром на следующий день, спустившись по более, чем полутора километровому серпантину, оказались у подножья двух противоположных высоких и мрачных сопок, расстояние между которыми составляло не более 20 метров. В зарослях кустарника, с трудом проглядывалась еле заметная старая дорога, большая часть которой представляла собой русло безымянного бурного ручья. В просвете между сопок  взору предстало каменное сооружение, от которого в нашу сторону шли покосившиеся, но еще добротные электрические опоры. В прошлом это бывшая подстанция. От нее вправо и влево также тянулись невысокие электрические столбы с провисшими и кое-где оборванными проводами. Сразу за подстанцией показалась изгородь из колючей проволоки, за которой лежали горы строительного леса - бревна полуметрового диаметра и доски. Здесь же находилась и пилорама, к которой подходили рельсы узкоколейки. Справа от стройплощадки, метрах в 20-ти, - еще одна, аналогичная первой, изгородь. По всей вероятности это бывший склад ГСМ, так как на территории, опутанной «колючкой», разбросано несколько десятков бочек из-под горючего. Больше никаких сооружений по близости не было видно. Однако в зарослях стланика мы обнаружили несколько дощатых оснований бывших строений - некоторые были сожжены, другие разобраны. Вокруг валялось множество оконных рам и оконных блоков с решетками...   

В эту экспедицию члены общества «Поиск незаконно репрессированных» ехали, конечно же, не наугад. Она планировалась заблаговременно. Года два назад начальник Ягоднинской автобазы П.А. Завгородний поведал мне об остатках небольшого лагеря, мимо которого ему приходилось проезжать. Более того, сообщил, что знает двоих людей, кто не однократно бывал в том глухом и мрачном месте. А в этом году я уговорил Павла Алексеевича организовать экспедицию в лагерь. С трудом, но согласился он отправиться в дальний и трудный путь, выделив для поездки КамАЗ-вездеход и опытного водителя Анатолия Задорожного. В поселке Сеймчан к нашей группе присоединились те двое, о которых говорил начальник автобазы. Владислав Антонин и Сергей Яхтеляйн - коренные колычане-таежники, их родители в прошлом были узниками колымских лагерей, поэтому ребята и согласились быть нашими проводниками...

Я, было, разочаровался - почти ничего не осталось от лагеря. Но Владислав и Сергей успокоили, объяснив, что это лишь перевалочная база, а сам лагерь находится километрах в трех выше.

По извилистой, узкой и каменистой дороге наш транспорт медленно ползет в горы. Я не могу представить себе, что где-то там, среди безлюдных гор, где не хватает кислорода, когда-то теплилась жизнь. По логике вещей не то, что жить, даже существовать в такой глухомани в те 30-е годы было просто не возможно. Тем не менее, для кого-то жизнь в этой глуши бурлила в полном смысле слова, потому что, даже здесь рождались дети (о них будет сказано ниже).

Преодолев очередной серпантин, мы оказались на перевале и остановились - дальше дороги нет, кругом горы.

- Почти приехали, - успокоил Владислав, - там, справа, за плечом сопки и находится лагерь. Но дальше нам придется километра полтора идти пеше...

Обогнув низ соки, мы оказались в узком и длинном распадке, где метрах в 700-800-х показались несколько строений совсем не похожих на бараки, какие мне приходилось видеть в других лагерях.

Сергей и я оторвались от основной группы, и ушли вперед. Войдя в поселок, мой гид объяснил:

- Это, - указав рукой на три-четыре первых домика, - жилье для вольных, а вот тот домишко - магазин. Жил у нас в Сеймчане бывший заключенный этого лагеря, который кое-что и рассказал мне об этом месте.

Заходим в «магазин»: справа, в углу - добротная «буржуйка», слева, вдоль бревенчатой стены и напротив входной двери - полки-витрины. Прилавка нет, но видно, что он был. Делаем фотосъемки как внутри, так и снаружи здания. Идем дальше.            

- А вот те три барака, наполовину сложенные из камня, - жилье заключенных, - поясняет Сергей.

Подходим к длинным приземистым строениям. На некоторых окнах сохранились решетки, внутри бараков – «буржуйки», кое-где тумбочки и даже пару самодельных металлических кроватей с досками вместо сеток. Нар нет, их, видимо, разобрали раньше. Возле одного из бараков - чугунный котел литров на 100-150, он абсолютно цел, так как до краев наполнен дождевой водой. Здесь же, на специальных козлах, установлен умывальник-желоб на три «персоны», а вокруг разбросаны полуистлевшие рабочая одежда, кирзовые и резиновые сапоги и ботинки. Выше от барака, слева, - вахта лагеря. От нее влево и вправо идут столбы с колючей проволокой, а за «колючкой» - опять небольшие черные рубленые домики.

Оказывается лагерь, размером метров 200 на 60, состоявший из трех бараков, находился в черте поселка. Сам же поселок был тоже обнесен «колючкой» - десятка полтора покосившихся столбов с колючей проволокой на склоне сопки напоминали о «бдительности» режима.

Метрах в двухстах от лагеря, у основания крутой и высокой сопки, находилась рабочая зона - небольшая, я бы сказал, миниатюрная деревянная обогатительная фабрика по переработке касситеритовой руды (по другим неофициальным сведениям здесь, якобы, добывали какой-то радиоактивный материал. И. П.), штольня, куда, если согнуться в три погибели, можно проникнуть, рельсы узкоколейки, протяженностью метров сто, идущие от штольни по отвалу в сторону поселка. А выше, на склоне - полуразрушенная сторожевая вышка, с которой поселок и лагерь видны как на ладони. Рядом с отвалами пустой породы - кузница и механическая мастерская, разбросано множество орудий труда: вагонетка, лебедки, лопаты, ломы, кайла и другие неизвестные нам металлические и деревянные предметы. Чуть выше мехмастерской, на ровной площадке, - странное сооружение из множества бочек, соединенных между собой трубами в нижней части. Бочки необычные, причем самодельные, объемом литров на тысячу каждая. Обследовав объект, мы пришли к выводу, что это своеобразный водозабор. От него в поселок и лагерь идет металлическая труба диаметром сантиметров на 150, с ответвлениями меньшего диаметра. Вода в эти бочки-баки поступала по трубе самотеком из ручья, берущего начало в распадке. Так что летом поселок обеспечивался бесперебойно водой. По всей вероятности, водопровод работал и зимой, но обслуживал он только производственную зону. Площадка, на которой установлены емкости, в прошлом представляла собой капитальное утепленное строение. Воду в зимнее время, видимо, получали из снега и льда. По крайней мере, мы пришли к такому выводу.

Особое внимание все участники экспедиции обратили на оригинальные, сделанные из металла и дерева... детские кроватки, находящиеся в большинстве рубленых домиков и возле них. Их мы насчитали штук десять. Странное чувство охватило нас: получается, что даже в «аду» бурлила жизнь - кто-то умирал, а кто-то рождался. Конечно же, дети рождались не в лагере, их родителями были военные - офицеры и оперативные работники, представлявшие реальную власть в этой глухомани. Непонятно, чем занимались малыши, когда им исполнялось 5-6 лет? Где и как играли? Ведь кроме камня в здесь ничего нет, даже деревца или кустарника. Да и солнце жителей этого угрюмого поселка-лагеря, наверное, не баловало: летом оно заглядывало сюда не больше чем на 4-5 часов в сутки, а зимой его из-за сопок вообще не видели ни вольные, ни заключенные. Высокие мрачные горы, вместе с охранниками-часовыми, долгие годы надежно охраняли не только заключенных, но и вольный люд. И сегодня они продолжают хранить страшную тайну прошлого, которую мы, люди, к сожалению, уже никогда не узнаем до конца...

Лишь фотографии (более сотни), да некоторые орудия труда и предметы быта лагерной эпохи, привезенные для музея «Память Колымы», будут напоминать о суровом лихолетье.

Материал подготовил Иван Паникаров,